Ажурный дом на беговой. Ажурный дом изнутри

Строительство началось в довоенном 1936 году, а закончилось уже в непростом 1940-ом году. Это несомненный памятник архитектуры, архитекторами которого являются Андрей Буров и Б. Блохин. Андрей Буров мечтал о том, чтобы советская массовая застройка была не только практичной, но и красивой, а каждый жилец имел доступ к разнообразной социальной инфраструктуре. Но получилось, увы, как всегда. Ажурный дом на Ленинградском проспекте не пошел в серию и остался единственным в своем роде.

Дом построен рядом с комплексом московского ипподрома, на месте одного из хозяйственных зданий. С правой стороны дома начинается Беговая аллея, и начинается не просто, а с двух скульптур соответствующей тематики, одна из которых стоит прямо около дома.

Вопреки тогдашней моде дом строился не по красной линии, а немного в глубине, поэтому сейчас он почти теряется за небольшим сквериком и ларьками. Но Ажурный дом ни с чем другим не спутаешь — ряды узорчатых бетонных решеток, прикрывающих кухонные лоджии, сразу объясняют его "народное" название. Узоры растительные, двух типов — решетки, кстати, отлиты по эскизам художника Владимира Фаворского. Они не только украшают дом, но и позволяют не портить его внешний вид такими бытовыми деталями, как развешанное на балконах белье.

Стены муарового, похожего на мрамор оттенка. Причем изначально, говорят, ничего такого в проекте не было. В последний, как водится, момент Бурову позвонили с завода и сообщили, что добиться ровного цвета блоков никак не получается. Архитектор мгновенно нашел выход: в блоки при заливке добавили краситель. Отсюда на стенах дома необычные разводы.

Само здание невысокое — всего шесть этажей. Дом — довольно простой по форме, нарочито "индустриальный". То же самое и внутри: огромное пространство парадного с тремя лестницами, просторные коридоры. Но нигде нет ни лепнины, ни мозаики, ни драгоценных люстр, привычных в домах сталинской элиты. Буров строил не дворец для избранных, а образец стандартного дома для советских граждан.

Конечно, в первый такой дом въехали полковники и генералы, но если бы Ажурный дом пошел в серию, досталось бы и простым смертным. Квартиры, изначально рассчитанные на односемейное проживание, но подчеркнуто не элитные: с совмещенными санузлами и микроскопическими четырехметровыми кухнями. Кухни, впрочем, сделаны маленькими намеренно. Предполагалось, что готовить еду будут внизу, в ресторане, а на кухнях — только разогревать. Да, в типовом советском доме должен был быть свой ресторан, и не только. В 1930 году Андрей Буров ездил в командировку в США и привез оттуда идею общественного обслуживания жильцов, или того, что мы сейчас называем социальной инфраструктурой.

В доме на Ленинградском проспекте должен был быть ресторан, гастроном, парикмахерская, ясли и детский сад. Причем не отдельно от жилых помещений, как это бывало сплошь и рядом, а с проходом в магазин или парикмахерскую прямо из подъезда. В большом холле первого этажа и сейчас виден заложенный вход в гастроном, во все остальные помещения тоже вели двери, которыми никогда, увы, не пользовались по назначению.

Помешала война. Дом достраивали в спешке, в 194о-м. Все подвалы переоборудовали под бомбоубежища. В малогабаритные квартиры сразу селили по две-три семьи. После войны многие задуманные объекты социальной инфраструктуры в доме появились, но о таких мелочах, как вход в магазин для жильцов, уже никто не думал — страну надо было восстанавливать. А когда дело дошло до массового домостроения, остановились уже на проектах попроще и подешевле, без всяких излишеств, вроде ажурных решеток. Да и на смену крупноблочной технологии пришла сборка из панелей.

Ажурный дом все равно оставался необычным. Хотя бы из-за своей внутренней планировки. Подъезд в нем только один, с двумя просторными лестницами в левом и правом крыле и двумя лифтами. Квартиры начинаются со второго этажа, по 18 квартир на каждом. На этажах просторные коридоры, почти как в школе.

"Мы здесь в детстве на велосипедах катались и в хоккей играли",— вспоминает председатель домкома Алла Кабанова. Сама Алла Александровна в доме старожил — ее отец, полковник госбезопасности, получил здесь комнату в конце 40-х.

Были в Ажурном доме и свои знаменитости — первую квартиру тут дали писателю Константину Симонову. Здесь с Валентиной Серовой они прожили до 1949 года. Жильцы уверяют, что именно здесь было написано "Жди меня". В этом же доме родилась и выросла фигуристка Ирина Моисеева. Отсюда будущая олимпийская чемпионка ходила заниматься на стадион Юных Пионеров.

В 90-е годы из-за маленьких квартир дом не пользовался популярностью у нуворишей. Зато киношники его полюбили, прежде всего, за необычную планировку и старые лифты. Здесь снимали фильм о Симонове и Серовой, а потом стали регулярно снимать кино о советской жизни.

Приметное здание по адресу Ленинградский проспект, 27 получило в народе два названия – Ажурный дом (за наличие узорчатых решеток на фасаде) и Дом Бурова (по фамилии одного из архитекторов).

Возвели его на месте одной из хозяйственных построек , на пересечении с Беговой аллеей, начало которой обозначено двумя прямоугольным постаментами бывших въездных ворот к конноспортивному комплексу. На пилонах установлены скульптурные группы «Диоскуры, укрощающей коней», появившиеся здесь еще в 1899 году.

Фото 1. Ленинградский проспект, 27 в городе Москве

Вопреки тогдашним нормам градостроительства, «ажурный» дом возвели не вдоль красной линии, а значительно отступив от нее. Главной особенностью строения стали узорчатые решетки, выполненные из бетона и прикрывающие собой кухонные лоджии.

Узорчатое переплетение имеет два разных рисунка, основой которых послужили эскизы известного живописца Владимира Андреевича Фаворского по растительной тематике. Эта архитектурная деталь изначально была призвана не только украсить дом, но и спрятать от глаз посторонних, например, развешенное на лоджиях белье, что точно не придавало бы изыска зданию на одной из центральных городских улиц.

Фасадная часть здания муарового цвета, сопоставима с мраморным оттенком. Говорят, что первоначально такой колер стен не был предусмотрен, а все случилось совершенно случайно: Бурову сообщили со строительного комбината, что получить ровный цвет бетонного покрытия не удается, после чего он велел добавлять краситель в бетон во время его заливки в формы. Разводы все равно остались, но в новой цветовой гамме они смотрелись уже более благородно – под мрамор.

Фото 2. Ажурный дом на Ленинградке иногда называют домом Бурова

Высота дома на Ленинградском проспекте, №27 – шесть этажей. Его объем выполнен в простой, несколько «индустриальной» форме. В просторном подъезде, причем единственном, устроено три лестничных марша, ведущих в расположенные буквой П сопряженные корпуса строения.

Внутреннее оформление выполнено без присущих сталинским элитным домам лепнины и мозаики: это неудивительно, т.к. архитектор Буров строил дом как образец будущего стандартного жилья для обычных советских людей. Правда, первыми жильцами стали все же семьи старших офицеров армии и правоохранительных органов, хотя комфортабельными и элитными местные квартиры трудно было назвать даже тогда: совмещенные санузлы, кухни 4-метровые, комнаты по 14 и 17 квадратов, расположение квартир коридорного типа.

Интересна была задуманная планировка. Так, первый этаж отводили под социальные объекты для обслуживания жильцов дома, а вот сами квартиры располагались на этажах, начиная со второго, который наряду с третьим, считались самыми престижными уровнями.

К сожалению, воплотить в жизнь все задуманное не удалось из-за начала войны с фашистами в 1941 году, а потому в подвалах здания оборудовали бомбоубежища, квартиры, рассчитанные на одну семью, превратили в коммуналки, социальную инфраструктуру не создавали (к ней вернулись только после войны, и то в усеченном виде).

Ажурный дом под номером 27 на Ленинградском проспекте так и не стал типовым. После войны средств на восстановление страны не хватало, и поэтому о всяких украшениях фасадов в виде узорчатых решеток больше ни шло и речи – строили что попроще и подешевле, да и на смену крупноблочному строительству пришла технология панельного производства.

История и факты о доме с узорами на фасаде

В 1930 году Андрей Константинович Буров, после своей командировки в Соединенные Штаты Америки, вернулся с идеей устройства жилых домов совместно с инфраструктурными объектами общественного и социального назначения. Именно так он и проектировал свой новый дом.

Здесь должны были быть ресторан (именно этим и объясняется небольшая площадь кухонь, на которых пищу, принесенную из этой точки общепита, предполагалось только разогревать, а не готовить), продовольственный магазин, парикмахерская, а также дошкольные детские учреждения – сад и ясли. Попасть в них можно было не выходя из дома – туда вели отдельные двери прямо из подъездного пространства (в действительности, это так и не было реализовано).

Модерновые доходные дома, сталинские высотки и многоэтажки 1970-х годов - не просто жилые здания, а настоящие городские символы. В рубрике « » The Village рассказывает о самых известных и необычных домах двух столиц и их обитателях. В новом выпуске мы узнали, как устроена жизнь в одном из первых блочных зданий Москвы - Ажурном доме архитектора Андрея Бурова на Ленинградском проспекте.

Фотографии

екатерина закливенец

Историческая справка

Вопрос создания массового жилья волновал советских архитекторов задолго до эпохи Никиты Хрущёва. Ещё до войны они искали способы строительства из типовых элементов - это сократило бы время и затраты на возведение построек. Одним из первых примеров крупноблочного строительства стал Ажурный дом на Ленинградском проспекте в Москве, построенный архитекторами Андреем Буровым и Борисом Блохиным в 1940 году.

На самом деле «ажурным», или «кружевным», он был прозван позднее из-за витиеватых решёток, которые украшают кухонные лоджии и одновременно скрывают то, что на них стоит. Таким образом Буров и Блохин неожиданно решили одну из главных проблем будущей массовой застройки - захламлённые балконы, способные испортить любой аккуратный квартал. Ажурные рельефы выполнили на заводе по рисункам известного книжного графика Владимира Фаворского. Из-за чередования лоджий и окон дом также часто называли «аккордеоном».

В Ажурном доме всего один подъезд и шесть этажей. В здании два лифта, а также лестницы и просторные холлы, соединённые длинными коридорами - фактически дом имеет планировку гостиничного типа. На каждом этаже по 18 квартир, причём жильё начинается со второго этажа, так как на первом планировалось создать комплекс общественных помещений: продовольственный магазин, кафе-ресторан, детский сад-ясли и бюро обслуживания, которое бы выполняло заказы на доставку продуктов и обедов, уборку квартир, стирку и прочие услуги. Однако этим планам помешало начало войны. Она же стала причиной того, что дом так и не вошёл в серию, оставшись единственным экземпляром.

Несмотря на то, что дом Бурова строился для обычных советских граждан, первыми в него въехали высшие военные чины. (Впрочем, среди известных жильцов дома были и советский прозаик Константин Симонов, и актриса Валентина Серова.) Тем не менее все квартиры в доме были призваны подчеркнуть «неэлитарность» здания: во многих были совмещённые санузлы и крошечные кухни. Последние были сделаны намеренно: предполагалось, что люди будут брать готовую еду в ресторане на первом этаже и разогревать у себя. Эту идею общественного обслуживания Буров увидел во время командировки в США и хотел реализовать на родине.

Аня Крылова, дизайнер интерьеров и один из создателей бренда украшений OSA, 38 лет : В Ажурном доме мы с мужем живём уже четыре года. Так получилось, что квартиру, которую мы снимали до этого, продали, и нам срочно понадобилось жильё. Тогда наш приятель, который давно перебрался за город, предложил остановиться в его пустующей квартире в Ажурном доме. Я очень обрадовалась возможности пожить в первом блочном доме. Он меня пленил: ажурные сетки, большие рекреации, длинные коридоры - чума полная! Кроме того, мне близок этот район. Ещё до переезда я проводила здесь много времени: работала сначала на Верхней улице, затем на Ленинградке, просто тусовалась.

Об этом здании я слышала задолго до переезда, у моих родителей была книга про район Беговой. Из неё я узнала, что этот дом должен был стать типовым. Интересна и история ажурных сеток: их поставили на кухонных лоджиях, чтобы с проспекта не было видно советский быт с его беспросветной жутью. Про фасады тоже есть история. Говорят, что разводы на них получились случайно: якобы при заливке не могли добиться однотонного оттенка, и Буров предложил добавлять краску прямо в раствор. Лично я не верю, что это было случайностью, а не первоначальной задумкой архитектора. Слава богу, пока ни у кого не поднялась рука покрасить фасады!

В нашем доме большой подъезд и роскошные коридоры, которые не оставляют ни одного человека равнодушным. По бокам расположены шикарные лестницы, около каждой из них - рекреация с остеклением от пола. Поэтому мало кто догадывается, что этот дом строился для обычных людей и что в нём очень маленькие квартиры. По замыслу архитекторов, человек должен был проводить весь день на работе, а ужинать в ресторане-кухне на первом этаже. Но, естественно, ресторана уже давно нет. Впрочем, как и планируемых выходов из подъезда прямо в магазин, детский сад и парикмахерскую.

После войны, когда не хватало жилья, многие квартиры здесь стали коммунальными. Не знаю, как люди находились в таких тесных помещениях - наверное, спасались в коридорах. Иногда я представляю, как по ним бегали дети. Обидно, что сейчас это пространство используется только как курилка. Мне кажется, в этих рекреациях дети должны играть, рисовать, а пенсионеры - йогой заниматься.

Мы живём на последнем этаже в небольшой квартире, полуторке - 38 или 40 квадратных метров, точно не помню. Но здесь довольно просторно благодаря окнам космических размеров и трёхметровым потолкам. У нас нет ажурных решёток, так как они стоят только на фасаде здания. Все окна в квартире выходят на солнечную сторону, поэтому в комнатах всегда светло, а по вечерам солнце прямо лупит. Здесь большие батареи - либо они такими были изначально, либо впоследствии жильцы сами доварили - поэтому зимой всегда очень тепло, а когда нет ветра, то вообще задыхаешься от духоты. Главный недостаток - то, что окна выходят на Третье транспортное кольцо, из-за чего летом невозможно открыть форточку: сразу летят пыль и копоть. Сейчас вид из окна не очень приятный: краны, строящиеся стадион «Динамо» и арена «ВТБ». Но вдали виднеется высотка, похожая на сталинскую, и тебе кажется, что ты в самом центре города. Ещё отсюда отличный вид на парады: самолёты пролетают мимо, техника выстраивается - можно даже никуда не ходить.

В нашей квартире есть французский балкон с дверью шириной в метр. Конечно, мне жаль, что на него нельзя поставить велосипед, но не могу сказать, что отсутствие стандартного балкона - серьёзный недостаток. Всё равно на него можно было бы выйти только ранним утром, когда не так много копоти поднимается с дороги. Что касается пыли, то здесь всё зависит от расположения квартиры: жильцы, чьи окна выходят на Ленинградку, жалуются на грязь, а те, чьи окна выходят на аллею и во двор, говорят, что у них очень тихо и практически нет пыли.

Мне кажется, самый главный минус жизни в доме Бурова - жуткая слышимость. Однажды к нам пришёл сосед снизу и сказал, что мы надоели, так как постоянно катаем что-то тяжёлое. А у меня из того, что может кататься, только рабочее кресло и пылесос. Ещё был период, когда соседи по обе стороны от нас делали ремонт. Было круто! Я работаю дома, мне звонят и говорят: «Ой, ты на объекте, я перезвоню». Бывало, сосед долго не выключал закипевший чайник, мне было так хорошо его слышно, что я периодически кричала: «У вас чайник кипит!» Но потом владельцы поменялись, сделали шумоизоляцию, и мы совершенно перестали их слышать, хотя у них живут дети. А вот другие, наоборот, отскоблили стену так, что мы знаем, во сколько сосед пришёл домой и как помылся в душе.

Когда мы только увидели эту квартиру, то уже решили, что ремонт делать не будем. Под ковролином обнаружился дубовый тонированный паркет из тёмного дерева. Я его помыла, и он был просто роскошным, пока не высох: местами на нём была краска, а слои лака потемнели. Циклевать его было бы очень дорого, да это и несерьёзно, поэтому мы его закрасили белым - так сказать, законсервировали. Но пол всё равно выглядит замечательно. В ванной вообще лежит метлахская плитка, она же, кстати, и в подъезде. Не знаю, что с ней делали, но на ней есть вмятины - может, топором что-то рубили. В двери на кухню прекрасная стеклянная фрамуга, которую, к сожалению, кто-то частично закрасил и даже забил фанерой. Ещё есть дверь-гармошка из одной комнаты в другую. Её можно совсем закрыть и пользоваться другой дверью, так маленькая комната не будет проходной. Подоконники сейчас, конечно, рассыпаются, но их, как и окна, можно было бы отреставрировать.

Я смотрю, какие ремонты делают другие жильцы, и часто мне становится очень обидно. Для меня жить здесь - счастье, а народ выбирает интерьеры совершенно без привязки к месту и времени, без какого-либо уважения к дому. Многие плюют на эти шикарные окна, паркет, плитку, закладывают ажурную сетку и кладут клинкерный кирпич - у них внутренний прованс в душе. Всё убивается. Когда в коридорах я вижу плакаты с котиками, вышивку, нелепые фотографии, мне хочется сказать: «Что вы вообще делаете? Ведь вы практически в музее живёте и должны кайфовать от этого, а не уничтожать, развешивая нелепые картинки и перекрашивая стены в зелёный». Я даже хотела заменить эти плакаты на репродукции современного искусства, но не поймут ведь, скажут: «Хулиганство!»

В прошлом году на Венецианской биеннале ребята, кажется, из Аргентины изучали наш дом. Интересно, что для других стран он представляет какую-то историю, ценность, а для нашей - просто место для котиков, икон, позолоты и кирпича. Вообще нет ощущения, что люди живут именно в этом доме. Да, они стараются сделать что-то уютное, но это «что-то» совершенно оторвано от реальности. Мне кажется, так происходит от всеобщей неопределённости: наши идеологи внушают народу, что он и от Ленина, и от царя. В итоге у людей в голове каша, отсюда эстетика совка, православия и скреп духовных.

В доме есть определённый костяк жильцов. Остались старушки, половине из которых квартиры достались бесплатно после войны, когда сюда селили офицеров. Но есть и те, кто здесь недавно или снимает. Несмотря на то что я не самый общительный человек, могу сказать, что все друг друга знают, всегда здороваются и при необходимости обсуждают важные вопросы. Когда мы только переехали, на нашем этаже жила старшая по дому, но через некоторое время она скончалась, и должность перешла по наследству к её сыну. Обычно бытовыми вопросами никто не хочет заниматься, а он хоть что-то понимает и делает. Ещё у нас есть консьержка, но всё равно к нам часто приходят какие-то непонятные личности, предлагают счётчики поменять, какие-то конфеты купить, а из подъезда регулярно пропадают велосипеды. Так и получается, что гигантский холл, в котором могли бы стоять те же коляски, пустует.

Раньше в доме был очень атмосферный магазин с тётушками на каждой кассе. В нём можно было купить всё: от перстней до молока. Естественно, туда стекалась вся районная пьянь - они приходили за чекушками и часто переругивались с продавщицами, у них были очень тонкие отношения. К сожалению, года три назад магазин закрылся, а на его месте появилась сетевая «Магнолия», которая напрочь лишена той сумасшедшей эстетики. Мне кажется, жители дома грустят по старому магазину, несмотря на то что он был не самым удобным: в каждом отделе была своя касса, и приходилось отдельно платить за хлеб, отдельно за молоко, отдельно за колбасу. Из магазинов рядом ещё есть «Пятёрочка» и «Перекрёсток». Но в них плохой выбор, поэтому мы чаще всего ездим в «Ашан», который находится в «Авиапарке».

В отличие от Петербурга, где полно экскурсий по различным домам и крышам, в нашем доме такого нет. Хотя вокруг дома часто крутятся люди с фотоаппаратами, всё снимают. Кажется, у Лебедева был проект, в рамках которого исследовали городскую среду: ходили по домам, лазили по крышам. Наш дом тоже много фотографировали. Ещё у нас постоянно снимают кино. Часто выходишь и видишь осветительные приборы. Знаю, что некоторые даже сдают квартиры под съёмки.

Прямо у дома есть небольшая детская площадка, а в соседних дворах - ещё несколько довольно больших. Через дорогу от нас стоит дом со шпилем, на него часто обращают внимание и удивляются, что это были просто конюшни. Сейчас здание передано театру балета, но реконструкцию забросили. С другой стороны - Дом авиаторов , . Также рядом находится ипподром. Сама я туда не хожу, но знаю, что там . Из окна видно машины, которые не могут найти места на парковке, и нарядную публику - бывают даже дамы в шляпках. А недавно после реконструкции открыли комплекс бывшей фабрики «Большевик», а на его территории - , благодаря которому в районе стало появляться больше приятной молодёжи. Вообще, я надеюсь, что благодаря преобразованиям здесь наконец-то появятся нормальные заведения с едой, потому что сейчас есть негде. Беговая - совершенно мёртвая улица, по ней даже пройтись нельзя, всё покрыто слоем пыли. На Ленинградке есть какое-то кафе «Москва», но там довольно странно.

В целом расположение дома - большой плюс, если не говорить об экологической составляющей и шуме от пересечения магистралей. Отсюда можно доехать на троллейбусе куда угодно за счёт Беговой улицы и Ленинградского проспекта. Наверное, поэтому мы и не видим смысла покупать машину. Кроме того, мы находимся не так далеко от Белорусского вокзала, но при этом «вокзальные» здесь не тусуются. Криминала тоже нет. Конечно, как и везде, бывают маленькие попойки и странная молодёжь, но ничего особенно неприятного.

Мне нравится жить в Ажурном доме, хотя когда мы только переехали, то не планировали оставаться надолго: с окнами беда, а летом вообще невозможно. Но пока уехать не получается. Муж работает на «Баррикадной», и ему удобно. Я тоже спокойно езжу на объекты, после чего успеваю вернуться домой, поработать и поехать по другим делам. Когда живёшь далеко, работать в таком темпе проблематично.

Цена двухкомнатной квартиры

19 миллионов рублей

Аренда двухкомнатной квартиры

60 тысяч рублей в месяц

Валентина Киселёва, пенсионерка, 80 лет: Мой покойный муж жил в этом доме с 1941 года, а я попала сюда в 1960 году. Мы много путешествовали по Германии, Чехии, Венгрии, Болгарии и Румынии, поэтому можно сказать, что здесь я начала постоянно жить только в 1977 году. До пенсии я работала врачом-хирургом, помогала детям с заячьей губой и волчьей пастью, а муж был инженером по железобетону, строил всякие станции и прочее.

Я живу в двухкомнатной квартире на пятом этаже. Все мои окна выходят во двор, это солнечная сторона. Пыли здесь мало, но, если я открою окна, в комнатах будет не только душно, но и ужасно жарко, и я вообще тут погибну. К счастью, вечером всё быстро проветривается, и я могу нормально спать. Вообще, мне не нравится здесь жить. Я просто не люблю этот дом: всё рушится, то зальют, то ещё что-нибудь произойдёт.

Про Ажурный дом я знаю совсем мало, хотя у нас раньше даже книжка была, но куда-то запропастилась. Я помню, что это был первый блочный дом, его построил товарищ Буров. Муж мне говорил, что здесь в железобетоне не хватает щёлочи, поэтому строение быстро развалится. И действительно, сейчас я не могу поменять окна, потому что они вываливаются потихоньку. Кроме того, от фасада здания отваливаются плитки, одну машину даже пробило. У меня есть подзорная труба, и я наблюдаю, как всё здание облезает и рушится, - не дом, а ужас! Никто ничего не чинит, ведь наш дом относится не к Мосжилимуществу, а к министерству культуры.

Мне давно ещё муж говорил, что у нас под домом есть бомбоубежище, из которого ведут три выхода: на бега, к гостинице «Советской» и ещё куда-то. Я тогда ему не верила, думала, он просто дурака валяет. А потом встретила товарища, который имел отношение к гражданской обороне, и он мне всё подтвердил. После этого я и сама под дом спускалась, но там теперь всё завалено хламом и мусором.

Скорее всего, этот дом строили для высокопоставленных товарищей, хотя квартиры в нём фиговые. Например, в угловых все комнаты проходные. Самая лучшая планировках в тех, которые выходят на проспект: в них все комнаты изолированные. Но в любом случае во всех квартирах очень маленькие кухни. У меня, к примеру, только четыре квадратных метра. Пришлось заложить балкон, чтобы на кухне поместился холодильник. Кухни маленькие, потому что это был дом коммунистического быта. Ещё когда я была студенткой и мы с моим мужем только встречались, на первом этаже находилась столовая, в которой за плату можно было брать еду и разогревать у себя. Но потом на месте столовой открыли магазин.

После войны в Ажурном доме жили очень приличные люди: были и генералы, и заслуженные врачи, и спортсмены. Во времена моего студенчества здесь жили Симонов и Серова, у них любовь была. А почему я знала, что это Симонов, так мне наш электрик Николай Васильевич рассказал - он Симонову электричество чинил. Другая наша соседка, портниха, шила для Серовой шторы и одежду. Ещё здесь жила чемпионка мира по фигурному катанию Ира Моисеева. Её мама была заслуженным врачом, а папа, кажется, Героем Советского Союза. Неудивительно, что здесь раньше столько фильмов снимали.

Сейчас из стареньких нас человек шесть осталось: кто-то давно получил квартиру и переехал, а кто-то умер. Врачи наш дом называют «раковым корпусом»: за последние два года от онкологии здесь не стало семи человек, ещё пятеро борются с болезнью. Я проверяла дом на радиацию, но она в пределах допустимой нормы.

Раньше старшей по дому была Алласанна (Алла Александровна. - Прим. ред.) , когда она умерла, должность занял её сын, Антон. Алласанна была потрясающей женщиной. Она окончила художественный институт, вела для нас всевозможные кружки, устраивала праздники, субботники. Например, на Новый год, после домашнего застолья, мы все собирались в вестибюле, куда приносили пироги и музыку на все случаи жизни. Танцы и веселье продолжались до утра. К сожалению, сейчас такого больше нет. Только с другими бабками собираемся на скамейке, мужики ведь давно поумирали. Но я стараюсь быть инициативной, постоянно приглашаю других пенсионеров сходить куда-нибудь, для этого развешиваю объявления. Иногда меня даже спрашивают: «Валя, а что мы так долго никуда не ходим?» Например, у нас рядом с домом есть Международный университет, где с сентября по май студенты проводят потрясающие концерты. Сейчас у меня ещё одна мечта есть - собрать всех и пойти в картинную галерею, которая недавно открылась на фабрике «Большевик». Вообще, мы любим искусство, иногда собираемся у меня, завариваем чай и рассматриваем книгу о Ренессансе.

Восемь лет назад мне поставили ножной протез. Какое-то время я ходила в кружок для инвалидов, где нас обучали рукоделию. После этого и начала мастерить разные вазы из всякого барахла, очень хотелось занять себя чем-нибудь. Сначала на помойках собирала интересные вещи, а сейчас мне периодически под дверь подкидывают то люстру, то лампу какую-нибудь. Иногда приносят очень любопытные вещи, например люстру XIX века. Не могу сказать, что я что-то особенное делаю, это просто дурь в голове. Своими поделками я украшаю коридоры. Жильцы по-разному к этому относятся: четвёртый этаж равнодушен, третий очень любит, а на втором этаже много новеньких, им как-то до лампочки всё это. Ещё мои поделки берут на выставки - недавно мне за участие в них подарили телевизор. Также у нас в подъезде много рисунков - это соседка Таня делает. И фотографии есть, их нам отдало туристическое бюро, которое раньше находилось в доме. Для детей я вешаю разные игрушки и картинки со зверятами, им нравится.

Раньше в нашем доме спали бомжи и пьяницы. Но в 1998 году мы с Аллой Александровной объединились, сделали домофон, выжили всех пьяниц и навели порядок. Долгое время у нас круглосуточно были консьержи. Сейчас же в подъезде никто ничего не оставляет, потому что воруют. Конечно, я не хочу обижать новую консьержку, она ведь у нас только до семи вечера, а потом уходит. Иначе пришлось бы собирать намного больше денег, а многим это тяжело.

Со внутренним двором у нас тоже всё очень плохо. Каждый раз недобрым словом вспоминаем нашего мэра за то, что он убрал забор. Раньше там росла трава и цветы, а сейчас всё вытаптывают. Вообще, у нас не двор, а самый натуральный гараж - вечером под окнами может стоять до 40 машин. Ещё и асфальт больше не метут, только мусор совком собирают. То ли дело было раньше: бабы придут, ведро поставят, возьмут метлу - и весь двор блестит! Недавно один сосед решил проверить асфальт у нашего дома, в итоге нашёл почти все злые элементы таблицы Менделеева: ртуть, свинец, кадмий и прочее. Мы стараемся здесь не сидеть и ходим в соседний двор, где есть большая детская площадка с множеством скамеек.

Сейчас в нашем доме находится магазин «Магнолия», а раньше на его месте был другой продуктовый, с которым мы очень дружили. Его директор Алексей Ефимович делал пенсионерам подарки каждый Новый год и 8 Марта, дарил пакеты с фруктами и конфетами. Мы же устраивали для них концерты, на которых наши дети выступали, приходили на все праздники. На Новый год Алла Александровна даже Дедом Морозом наряжалась! В общем, крепко дружили и веселились всегда. А в «Магнолии» я продукты не покупаю, там дорого. Предпочитаю ходить в «Пятёрочку», зимой же мне всё необходимое соцработник приносит.

Я никуда не езжу, потому что не могу пользоваться общественным транспортом из-за протеза. Да и ездить мне, наверное, некуда: в поликлинику хожу пешком, пенсию снимаю вместе с внуком. Вот сейчас жду, когда приедет дочь, и мы вместе на такси отправимся в Третьяковскую галерею на выставку Айвазовского. Ради такого и денег не жалко!

Координаты : 55°47′02″ с. ш. 37°33′59″ в. д. / 55.7840917° с. ш. 37.5664528° в. д. / 55.7840917; 37.5664528 (G) (Я)

«Ажурный дом» (также «Дом-аккордеон ») - шестиэтажный жилой дом на Ленинградском проспекте в Москве , один из первых жилых домов из крупных бетонных блоков заводского изготовления.

Внутренняя планировка здания основана на распространённом на Западе полугостиничном типе жилья (apartment house), с которым А. К. Буров познакомился во время командировки в США . Компактные квартиры на жилых этажах (со второго по шестой, по 18 квартир на этаже), с небольшими кухнями и прихожими, расположены по обеим сторонам длинных коридоров. Внутренние перегородки выполнены из плит «Дифферент» (алебастро-камышовые плиты), не требующих оштукатуривания перед оклейкой обоями. В конце коридоров на стыке с крыльями здания размещены широкие лестницы, имеющие запасные выходы во двор. Основной вход в дом, расположенный со стороны Ленинградского проспекта, ведёт в лифтовой холл с двумя лифтами, по сторонам которого изначально располагались две служебные квартиры, из которых осуществлялся контроль за всеми входящими и выходящими из дома. Остальная площадь первого этажа была отведена под общие нужды жильцов - здесь размещались продовольственный магазин, детский сад и ясли .

Напишите отзыв о статье "Ажурный дом"

Примечания

Литература

Памятники архитектуры Москвы. Архитектура Москвы 1933-1941 гг. / Автор-сост. Н. Н. Броновицкая. - М .: Искусство-XXI век, 2015. - С. 295-296. - 320 с. - 2500 экз. - ISBN 978-5-98051-121-0 .
Гейдор Т., Казусь И. Стили московской архитектуры. - М .: Искусство-XXI век, 2014. - 616 с. - ISBN 978-5-98051-113-5 .
Иконников, А. В. Архитектура Москвы. XX век. - М .: Московский рабочий, 1984. - С. 93-94. - 222 с.
Ржехина О. И., Блашкевич Р. Н., Бурова Р. Г. А. К. Буров. - Москва: Стройиздат, 1984. - 142 с. - (Мастера архитектуры). - 16 000 экз.
Андрей Константинович Буров: Письма. Дневники. Беседы с аспирантами. Суждения современников / Сост., вступ. ст. и примеч. О.И. Ржехиной, Р.Г. Буровой.. - Москва: Искусство, 1980.
Аронов, Н. // Коммерсантъ. - 2008. - № 168 .
Творчество А. К. Бурова // Архитектура СССР. - 1958. - № 7 . - С. 13-22 .

Ссылки

Закливенец Екатерина. . Где ты живешь? . The Village (4 августа 2016).

Отрывок, характеризующий Ажурный дом

– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s"excuse – s"accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..

Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d"hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l"en prevenir. Je l"ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d"etre bien attentif sur l"endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l"ennemi. Il est indispensable qu"il combine ses mouvements avec le general en chef».

Кто живёт в Москве, скорее всего хоть раз, да видел этот дом на Ленинградском проспекте. Он имеет целых два названия в народе - Ажурный дом или дом Бурова.